Сам Заявки подать не успел, но 5 выполнил.
в общем доволен.
три написались в удовольствие.
у одной подслил конец.(
одна для раскачки - сильно смягченная версия изначальной задумки, но все равно вызвала "волнения общественности". Хых!
В итоге оба моих конкурсных текста вошли в призовые. Три остальных, два из которых самому вкусны, а один тот самый "раскачечный" тоже не в попе, что в общем радует.)
Организаторам, читателям и авторам спасибо.))
Собственно тексты.
(юмор. серебро)Артанис/Феанаро.
Очередная попытка мастера выпросить у Артанис прядь волос. ХЭ по желанию исполнителя. (2)Изначально хотел сделать с подробностями, но потом решил закончить "сюрпризом."
Денек выдался чудесным – ласковое весеннее солнце, теплый ветерок, птичьи трели, песни котов под окнами, аромат молодой травы, доносящийся из-за окна, и свежей сдобы – с кухни. В доме же царила непривычная тишина. Даже Курво, вот уж на что домосед, вернее кузнесед, если можно так выразиться, оборвал свежераспустившуюся клумбу и отправился, судя по румянцу на щеках, нерешительности и присоветованному явно Турко одеянию, на свидание. Что уж говорить об остальных братьях, которым только волю дай – исчезнут из дома, только их и видели. Хранительница дома отправилась навестить отца, и только мрачный Феанаро сидел в мастерской, подперев щеку кулаком, и играл в гляделки с чертежами, которые не мог довести до конца. Из-за того, что…
Свет, злато и серебро, слитое в единый, ровный поток, текущий шелком, ластящийся к ладоням, просящийся в них, завораживающий, но – запретный. Огненный дух с досадой вздохнул, и полез под стол, где Курво обычно держал свои высокоградусные разработки. Однако от недостойной перспективы принять на грудь в одиночестве и до истечения первой половины дня, Мастера отвратили громкий топот в коридоре и окрики «Атаринья!?». Не дождавшись ответа, Амбаруссы, а это были именно они, ураганом ворвались в мастерскую, разметав чертежи, и водрузили на стол перед отцом маленькую коробочку. Турко в детстве в таких крупных жуков держал.
- Вот! – Сияя во все тридцать два зуба, объявил Питья.
- Это тебе! – С тем же выражением лица, что и у брата, добавил Тэльво.
Феанаро, даже с некоторой опаской, мало ли, чего сорванцы могли туда напихать, взял подарок и аккуратно открыл коробочку.
- Но… как?! – изумлению мастера не было предела.
- Ну… - Старший из близнецов ковырнул ногой пол…
- Она сама отрезала! – Поспешил ответить Тэльво.
***
В это самое время, в нескольких кварталах отсюда, Артанис с остервенением пыталась удалить из своих роскошных локонов остатки репьёв, и проклинала тот миг, когда согласилась отправиться с кузенами в тот злополучный лес, и, не дождавшись старших, полезла выручать Амбаруссу, провалившегося в охотничью яму.
(слэш. золото.)Турин/Белег. Слэш.
АУ, Белег был ранен, но остался жив. Пришедший в ужас от своего поступка Турин наконец находит в себе силы признатсья другу, что давно его любит, и тот отвечает ему взаимностью. NH! Рейтинг R. .сказывается отсутствие конкуренции(чисто по количеству). Собственно тот самый текст с
Потоки дождя, хлестали по бесплодной земле упругими ледяными струями, гром и молния слились воедино, высверкивая мир демоническими, ослепляющими вспышками и расходясь оглушающими раскатами. В очередной раз вспышка холодного, слепого света вырвала из тьмы три застывшие, будто каменными изваяниями фигуры на беспрепятственно избиваемой ливнем равнине.
Где-то, вроде бы совсем рядом, и, одновременно, в другом мире, копошились орки, стремясь скорее убраться от озверевшей непогоды. Все стихии словно сошли с ума, и решили в эту ночь очистить землю от всего, что сковывало её день за днем.
Вспомнив, как дышать, а через миг - и как шевелиться, Гвиндор склонился над мертвым товарищем, сердце его переполняли горе и скорбь. Во вспышках молний было не разглядеть лица, тогда эльф коснулся его рукой, отводя волосы в сторону, и внезапно! Не может быть – однако, жилка на шее, слабо, едва-едва уловимо билась. Или это безумие, когда сознание отказывается более воспринимать горе?
- Турин! – Во весь голос закричал Гвиндор, срываясь на хрип, не жалея связок, стремясь перекричать грохот ненастья. – Он жив!
Сын Хурина, гранитно-недвижимый до того момента посмотрел на незнакомца безумными глазами, казалось, он не понимает слов, а может, просто не слышит. Несколько увесистых пощечин отрезвили и, наконец, эльф и человек, подняв раненого, двинулись прочь.
***
После памятного ненастья установилась замечательная, теплая, солнечная погода, будто мир, в самом деле, очистился, и теперь сияет своей живой чистотой, и улыбается, дыша легким свежим ветром.
Однако, очнувшийся в один из таких дней Белег, полной грудью дышать как раз таки не мог, ибо ребра плотно охватывала тугая повязка. Похоже, перед наложением её тщательно прокипятили, но это не отменяло того, что прежде она была чьей-то рубахой. Остальные его раны, так же были обработаны и перевязаны. Синда попробовал вспомнить, что же произошло – ночь, буря, лагерь орков, Турин в путах, лезвия, дикий взгляд, отчаянный крик и тьма боли, заполнившей все сознание.… Значит, он умер? Или нет – ведь мертвецы не чувствуют боли, а где-то пониже сердца, несмотря на уход, пульсируя растекается липкий, тянущий силы комок. Не сдержавшись, эльф тяжело, сипло выдохнул, стараясь унять боль глубоким, ровным дыханием.
Тут же, где-то за его головой что-то звякнуло, тяжелый, стремительный, явно человеческий топот. Массивная фигура заслоняет свет, льющийся из окна. Голос, хриплый, срывающийся, словно не верящий в те слова, что произносит:
-Наконец-то, ты очнулся. - В поле зрения, наконец, попадает лицо адана, изможденное, осунувшееся, заросшее щетиной. Он схватил руку синды и порывисто прижал ладонь к своим губам. - Я думал,… думал, что убил тебя! прости меня, мелдо – резко осекся... глаза расширились – меллон, прости меня. Я проклят…. – с этими словами, он вскакивает и убирается прочь, не сказав ничего, или всё – одним словом.
***
Оказалось, что они удачно наткнулись на одну из разрушенных сторожевых башен еще времен Бдительного Мира, скрытую в не слишком приятном, но относительно безопасном месте. Сейчас от нее остались почти, что только руины, но у того, что когда-то было первым ярусом, сохранились части крыши и стен, что позволяло развернуть там плащи, вместо одеял, укрываясь от возможной непогоды. Спустя несколько дней после памятного спасения, Белег, наконец, к вящей радости спутников смог подняться, но Турин отчаянно корил себя за все произошедшее. Не в силах видеть это, эльф решил поговорить с ним, успокоить, убедить в том, что не винит Адана, и не держит на него зла. Улучив момент, когда Гвиндор отправился разведать окрестности, синда нашел Турина сидящим на камне недалеко от руин.
- Турин, - обратился к нему эльф, подходя, и садясь рядом,- я вижу, как ты мучаешься несуществующей виной, знай, надуманно ты коришь себя. Я не держу на тебя обиды, то был случай, и насмешка темных сил, но все позади и ты не виновен предо мною ни чем.
- Меллон, - адан поднял на собеседника усталые, измученные глаза, - я виновен пред тобой столько, что даже всех звезд Элберет не хватит, дабы постичь глубину моего преступления пред тобой. Знай, я искажен самим Морготом, и видно, это тоже часть моего проклятия.
- О чем ты говоришь? – Белег нахмурился, не понимая, однако мысли и догадки исправно сплетались в ровную косу понимания. Ответ заставил красиво очерченные брови взлететь к самым корням волос.
- Я виновен пред тобою порочным помыслом, - В глазах Турина горела острая, но при этом нежная и трепетная жажда, страх разрушить нечто прекрасное и хрупкое, - и что самое страшное, не сгорая от стыда, я нахожу блаженство в преступных мыслях о тебе!
Он собрался было уйти, рванулся, - но Белег схватил адана за рукав, принудив сесть обратно. Другой рукой он развернул лицо Турина к себе, заставляя смотреть в глаза.
- Слушай же теперь меня, Турин, сын Хурина, думаешь, от чего я прошел за тобой сквозь реки крови и горы трупов, тот же преступный огонь горит внутри меня. Так значит, я тоже искажен Морготом? Что ж, пусть будет так, мне уже все равно! – он усмехнулся с какой-то задорной сумасшедшинкой, схватил воина за плечи, рванул к себе и почти грубо впился ртом в губы человека. Оторвавшись, дабы глотнуть иссякшего воздуха, синда с хищным смешком потянул Турина на землю.
- Но твои раны… - попытался возразить опешивший от его напора Турин.
- надеюсь, - ласково улыбаясь, эльф завел кисти человека за голову и прижал, - ты не позволишь мне повредить перевязки о землю. Считаю, что я заслужил эту маленькую привилегию. – Сразу после этих слов, синда решительно развел коленом ноги адана, вырвав из его горла стон порывистым, откровенным прикосновением.
Ну далее в порядке написания.
Первый год жизни Берена и Лютиэн на Дол-Фирн-и-Гуинар. Можно POV(1)
Как раз с этой заявки я и начал. Курил довольно долго, в итоге оформилась очень жесткая штука, но перекурив я таки её сильно смягчил, сделав акцент на ассоциативность. Был тут пристрастен, каюсь, хотя, не смотря на бурный спор ту самую авторскую имху вроде не просекли.))
В маленьком саду деревья ветви деревьев тянутся к земле, под тяжестью налитых плодов. Некоторые, не дождавшись заботливых рук, все же упали на землю и выглядывают бочками из травы. Воздух напоен густыми пряными ароматами созревшей природы и чем-то тяжелым, парит, и не малейшего ветерка. Вероятно, будет гроза.
Кажется, вечность прошла с тех пор как остались за спиной Чертоги Менегрота. Часто думаю, что это было во сне, что не было никогда в Арде той Лютиэн, которой принадлежал весь мир. Она считала так и брала от мира что могла, не жалея ни себя и никого другого не сворачивая с прямого пути, идя за своими желаниями и мечтами. И что теперь, она получила все, что хотела, так от чего же так тяжело? Так неправильно. Стараешься не думать об этом, но сейчас, когда мир вокруг напрягся в ожидании скорой бури, тяжкие мысли вновь возвращаются в голову, а предчувствия в сердце. Как можно быстрее подобрать больше плодов с земли, что бы их не успел намочить приближающийся дождь, но совсем быстро не получается, душа внутри тебя требует той бережности, на которую способна лишь мать. Наконец корзина полна. И тяжела. С усилием поднять её к плечу - да, так легче - а уж одной рукой подавно не унесешь... и возвращаться под крышу.
Первые раскаты раздаются, когда переступаешь порог, опускаешь корзину на скамью и поднимаешься по лестнице вверх. Странно - когда то думала, что никогда более не захочет сидеть высоко от земли, а сейчас же... Впрочем, вид отсюда воистину прекрасный, неподвижный воздух вдребезги разбивают порывы сильного ветра, с запада надвигается армада туч. Она никогда не боялась грозы, чувствуя, что живой, дикий мир никогда не причинит ей вреда, ибо она неотъемлемая его часть. Прежде, в грозу она всегда ощущала душевный подъем. Хотелось слиться с бурей, танцевать под дождем, смеяться хором с раскатами грома и жмуриться от молний, быть частью непогоды, что очищает землю и душу. Она по-прежнему не боится грозы и с удовольствием вдыхает свежесть бури. Но уже со стороны... Усталость... Отрешенность... нет сил для танца... не открыть сердце миру... Оттого ли это, что она познала Чертоги Феантури? или что-то еще... Быстрый взгляд на кисти рук - тонкие, изящные умелые пальцы, но, надо же, она и представить себе прежде не могла, что руки эльде могут хоть сколь-нибудь загрубеть, сейчас оно практически не заметно, но неумолимо.
Невольно вспоминается, как венок из ночных цветов передавался из рук в руки, как осторожно, с почтением и трепетом касались её ладони Даэрона. Она же была столь увлеченной собой в мире и миром в себе, что не замечала ничего иного. Пальцы, что уверенно перебирали струны лютни, наполняя воздух ночи волшебством, так, что ей казалось, будто она может лететь, но ведь не только в музыке было дело... Потом, потом было пламя, огонь, которого она испугалась, прикосновение тех рук - рук охотника заставляло дрожать уже её. Это было жутко, и так странно, что она боялась расплавиться, и что самое страшное, она боялась, что это придется ей по сердцу... Пусть уж лучше будет восхищение и почтение, небольшую неловкую резкость можно и не заметить, если захотеть, но так она, по крайней мере, была хозяйкой положения...
Она сделала выбор. Эльдар держат слово, так отчего же такое томительное, такое тревожно-холодное, неотвратимое ощущение конца. Не для неё - свою судьбу она выбрала сама. Для чего-то много большего.
Маблунг, Белег, Саэрос, Даэрон.
Часовые родины стоят" - дориатская погранзастава. Тайминг - до Бреголлаха. Не слэш, легкий юмор, а вернее - общий позитив. а вот это было вкусно! Слова ложились как в плетенке одна к одному, и образы и свет и настроение, как-то все сразу собралось. Делал с удовольствием.)
Густы леса Дориата, но и светлы, а в ясный солнечный день, тут просто раздолье, свет падает на лица и траву причудливым кружевом, ажурно сплетенный плотной, полной жизни, листвой. Легкий ветерок перебирает душистые травы, напоенные ароматами грибов и ягод. Стволы деревьев теплы, и надежны, что хочется не то, что рукой коснуться - щекой прижаться, и, прикрыв глаза впитывать все вокруг, ощущать и слушать, вдруг да нашепчет древний великан сказку, о том, что было тут много-много лет назад. А в густых кронах заливаются птицы, и из-под дерева с ними мелодичным посвистом перекликается эльф в зеленых одеждах, что делают его совсем родным этому месту. Эльф проверяет кожаную оплетку лука, тщательно, привычно, хотя она в прекрасном состоянии.
- Скучно – лениво, сливаясь с протяжным зевком, раздается из травы. Растянувшийся прямо на пушистом ковре, второй эльф потягивается, невольно сгоняя с себя бабочку, которая недовольно трепыхая крыльями, отлетает на цветок подальше.
- Выспался, Саэрос? – с легкой ехидцей осведомляется первый – можешь сходить силки проверить.
- Схожу… – отзывается проснувшийся, - только попозже. Как сейчас в Менегроте, интересно?
Первый отвечает беззлобно-насмешливым, красноречивым взглядом и выразительно высвистывает мелодию известной песенки о коте, который все время лез не в свое дело. Саэрос морщится и принимается перешнуровывать высокие сапоги.
- За завесой Моргот крепко заперт,
Край полночный сумраком объят,
И не дремлют стражи Дориата,
От врага любого можно ждать… - раздается из-за поворота тропы, потом вздох и вывод,
- вот барлог! Опять корявая рифма! – с этими словами на поляну выходит сам советник Элу Тингола владыки Дориата Даэрон Менестрель. – Ладно, не вышло песней, - объявил он, -поприветствую славных защитников простыми словами, хоть не в рифму, но от души.
Маблунг встает, посмеиваясь этой тираде, и воин с менестрелем крепко обнимаются в приветствии.
- А ты тут какими судьбами, Дайро? Тоже отправили в наши отдаленные места во избежание? – спрашивает Маблунг. Саэрос вздыхает.
- Нет, - улыбаясь, отвечает менестрель, усаживаясь на поваленный ствол, вытягивая ноги, и пристраивая лютню рядом с собой. – Сам сбежал. Надоело, знаешь ли, при дворе, отдохнуть хочу, свежим воздухом подышать. Жаль, только надолго не скроешься. – Он вздыхает с прочувствованным сожалением.
- Да ты и сам тут долго не просидишь, - замечает Саэрос, - зачахнешь, заскучаешь….
- А ты, я смотрю, уже заскучал. – Даэрон ловит его взгляд, эльф отводит взгляд на снова перепорхнувшую бабочку и пожимает плечами. Маблунг усмехается, прекрасно помня недавние слова приятеля.
- О! У нас гости! Суилад, Даэро! – раздается с противоположной тропинки, довольный Белег присоединяется к троице, - а у меня как раз удачная прибавка к обеду! - он демонстрирует пару свежеподстреленных куропаток.
- Весьма кстати, метко ты их! – отвечает Маблунг. – Отдай Саэросу потрошить, он как раз недавно на скуку жаловался. Упомянутый вздыхает, но покорно забирает у охотника тушки и принимается за работу.
- Ну как в Менегроте? – с интересом спрашивает Белег, запаливая костерок.
- Да как всегда. – Отвечает Даэрон, подкручивая колки, морщась, когда струна оказывается разлаженной, и удовлетворенно улыбаясь, когда звук выходит нужный. - Советы по поводу и без, танцы, праздники… - Закончив с инструментом, певец откладывает его в сторону и углубляется в исследование своего дорожного мешка. – И на каждом пой. Нет, думаю, хватит с меня, пора отдохнуть, расслабиться, друзей повидать, может, что новое сложу.
Наконец, он выудил, что искал – пузатую бутыль здравура, и поставил её рядом с начавшей источать дивный аромат куропаткой.
- Хорошо тут у вас. Душевно.
Эльфы победили Моргота в Нирнаэт Арноэдиад. ХЭ на усмотрение автора.(3)
Желанная возможность все исправить. Переиграть эпизоды. Собственно из эпизодов текст и состоит. Хотел больше, но , во-первых, оговоренный формат, во вторых, одно могло исключить другое, так что как-то так. отрубаемые конечности в наличии.
Огромного, злого, черного коня, что сносил орков, будто те – черный сухостой, узнавали издалека, а всадника, в черно-багряных одеждах и вороненой кольчуге, с двуручным мифриловым клинком и неистовым огнем в темно-серых глазах, что подгонял сейчас боевого зверя, и того раньше, и сейчас расступились войска, пропуская четвертого сына Феанора к старшему брату.
Вожак смуглолицых, говоривший что-то лорду Маэдросу, отчаянно жестикулируя и бегая глазами, не успел понять, что произошло, лишь обернулся переполоху за своей спиной. Шелест клинка, для большинства неподъемного, но в руках Мрачного летящего, словно без всяких усилий, порыв рассекаемого ветра, треск разрубаемой кости и голова со стекленеющими глазами кувыркается в воздухе, брызгая кровью, кажется неизмеримо медленно. Но вот она с глухим звуком падает на каменистую землю, черные глаза смотрят с недоумением.
- Морьо?! Что это… - Майтимо не удается закончить вопрос.
- Предательство, брат. Войско темных выступило, а этот – указание кончиком меча на обезглавленное тело, под копытами коней, - продался Моринготто. Турко отправил своих разведчиков, и все выяснилось.
Конец фразы повисает в воздухе. И так все ясно. Старший феаноринг безоговорочно поверил Карнистиру. Неспокойно было на сердце. А вот сейчас будто иглу вытащили длинную, ржавую. Больно? – но ведь как иначе? Сколько времени они потеряли из-за предательства?
- Труби марш, мы выступаем! – отрывистый приказ сенешалю. Тот моментально вскидывает рог, и над войском востока раскатисто звучит приказ командира. Пора.
***
Стрелы подошли к концу, меч выскальзывает из пальцев, да и право ли, на месте ли пальцы, или только одной волей клинок вновь и вновь погружается во вражескую плоть. Не чувствуешь ничего кроме смертельной усталости, с ног до головы в крови и черной и алой. Ранен, или это кровь кого-то из союзников? Не знаешь, не чувствуешь. Конь давно пал. Как еще держишься на ногах? – Должен. Обещал выжить. Тело без участия сознания реагирует на колебание воздуха, пропуская ржавый ятаган в волоске от плеча. Взмах, и полоска ангбандской стали падает на землю вместе с когтистой лапой, что её сжимает, фонтаном выстреливает черная кровь. Слышится рёв – ну надо же! Ты, оказывается, еще можешь слышать! Продолжение движения, и нолдорский клинок разрубает черную броню поперек живота орка, рассекает плоть, вырывая новый крик. Тело опрокидывается на спину, оно почти располовиненно, внутренности вываливаются из живота и упавшей прежде руки уже не видно. Вытереть меч о край некогда синего с серебром плаща, больше не обо что, оглядеться и понять, что противников больше нет, а всадники, что окружают тебя…
- Турондо… брат… - Улыбка на растрескавшихся губах. И только сейчас силы покидают верховного короля нолдор, и он без сознания подает в объятия младшего брата.
***
- Вот это чудовища! - выдыхает наводчик, глядя на созданных из чистого огня валараукар.
- Истинно, чудовища! – Скалится Атаринкэ, а в глазах его вовсе не Анфауглит, но какая разница? Куруфин забирает у помощника ворот от управления баллистой, видя только пылающего великана. Чуть левее, поправка на ветер. Огромное мифриловое копье, любовно откованное и заговоренное как раз на такой случай удобно устроено в ложе, готовое к полету. Канаты натянуты до предела. То, что нужно.… Руби!
- За тебя. Отец!
Финдекано понимает, что парировать эти удары бесполезно. Только уклоняться. Раз, другой, третий, улучаешь момент и наносишь удар. Земля сотрясается, когда огромная пылающая секира обрушивается на пропитанную кровью землю. Стоять! Иначе смерть. Упадешь - не поднимешься. Вновь танец на выживание. Замысловатые па, которые даже с изрядной фантазией не назовешь удачными. Но держаться! Земля сотрясается не только от ударов Готмога, она мелко подрагивает, так, будто многие сотни подкованных копыт несутся в едином ритме. Все ближе и ближе. Миг отвлечения оборачивается дорого: немеет правая рука, зацепленная исполинской секирой, кольчуга рассечена, но это заживет, если выживешь. Перехватить меч левой и нанести удар. Есть ли у валараукар сухожилия? Если есть, то они должны сейчас перерубиться напрочь. Балрог падает на одно колено, ревёт. Либо, в самом деле, связки, либо просто очень сильный удар. Проскочить под опускающейся секирой, снова замахнуться, и вскрикнуть равно от боли и досады, когда раскаленный бич обвивает ребра.
Но что это, огромное копье со свистом рассекает воздух и вонзается Готмогу в грудь, гигантская туша рычит, исходя дымом, пытается вырвать кусок мифрила из груди, но это бесполезно. Хватка бича на миг ослабевает. Удар с разворота – рассечь хлыст, и обратным движением подрубить ноги второму балрогу. Задорная мысль, как в забытой юности - «Этот чуть мельче – уложить раз плюнуть!»
***
Поле усеяно телами, кружит воронье, трепещут на ветру потрепанные стяги, две армии стоят друг напротив друга, и от каждой выезжает по всаднику, когда между ними остается всего пара шагов, оба как по команде спешиваются и бросаются друг к другу. Не нужно слов. Они победили. Впереди опустевший Ангбанд.
Хвастаюсь.))