Странным судьба иногда одаряет авансом - силой упрямства живого сменить фазу дня! (с) Jam
Т10-96. АУ. Вместо Берена в Дориат приходит Келегорм- оборваный, голодный и далее по списку. Как повернется история Лютиэн и чем все закончится? Как отреагирует Тингол на "потенциального зятя"?
читать дальше
"отбились"... Это была главная мысль, что давала ему сил идти вперед. Было куда возвращаться. Во главе небольшого отряда отчаянных бойцов - по сути смертников - он перекрыл перевал, отбивая атаки орков, давая возможность беженцам и обозу, который и был целью морготовых тварей, уйти и достичь защиты основных сил.
- Отбились, Хуан, - слабая улыбка вызвала боль, один из этих исчадий тьмы сумел садануть его по лицу ятаганом, но Келегорм не расстраивался, во-первых, шрамы украшают воина, Ха-Ха, а во вторых все равно заживет к концу оборота Странницы. Он потрепал своего верного товарища по густой шерсти и пошел дальше. К слову сказать, дорога уже начинала тревожить, то, что третий сын Феанора видел вокруг, оказывалось совсем не тем, что он ожидал увидеть, но в какой-то момент Хуан так на него посмотрел, будто знал что-то такое, о чем не догадывался сам, изрядно подраненный Келегорм. В общем, Туркафинвэ предоставил своему верному товарищу самому выбирать путь, раз уж тот имел на этот счет некие соображения.
Впереди замерцал серебром ручей, и Келегорм подумал, что это прекрасная возможность смыть с себя засохшую кровь, и свою и орочью и попытаться хоть как-то отполоскать одежду, изрядная часть которой пошла на перевязки. Место казалось уединенным и спокойным, нолдо прислушался к своим ощущениям, но ничего тревожного не уловил, этот уголок чувствовался поразительно мирным и нетронутым рукой Моринготто.
Обнадеживало, что, несмотря на совершенно варварскую обработку в условиях боя и последующего отступления, раны подживали хорошо, да и сам Охотник был достаточно хорошим бойцом, что бы не дать оркам ранить себя глубоко в той схватке. Углубившись в свои мысли о том, что предстоит сделать по возвращении, Тьелкормо не заметил, что они с Хуаном оказались на поляне не одни, вернее заметил, но не сразу, резко развернулся, почувствовав внимательный взгляд на своей спине, нашел глаза, и его дыхание прервалось, а сердце пропустило несколько ударов. Однако, то было единственное промедление, ибо, не зря назвала его мать Стремительным, одним слитным движением поднялся он с земли, и, будто не касаясь травы шагами, в один миг оказался рядом с дивноокой.
- Кто ты, чудо, сплетенное из сумерек и серебра? - прошептал Нолдо, уже понимая, что сердце его разделилось. В первый миг дева хотела было убежать, пораженная его решительностью, но через удар сердца сама утонула в глазах, что впитывали в себя все краски живого мира.
***
- Я хочу, что бы стала ты моей, навеки, - тихо шептал нолдо, прижимая к груди ладонь своей дивноокой, - и ни война, ни вражда, ни орды Моргота не помешают нам.
- Я бы тоже того хотела, - тонкие пальчики перебирали его выгоревшую на солнце гриву, - ну так что нам мешает, идем к моим отцу и матери.
- Идем, - решительно кивнул нолдо, поднимаясь с травы.
***
Роскошны чертоги Менегрота, чисты воды его и искусна резьба на стенах, самоцветы сияют огнями, ловя блики многих свечей, и гобелены, кажутся живыми, будто движутся на них картины былого и фантазии грез. Но не смутить их роскоши сына Феанора, что видел чертоги Аулэ, кто жил в королевских чертогах Тириона и среди аскетичного величия Форменос, но в итоге предпочел травы и дерево Химлада. И не смущала его своя изрезанная в битве одежда, что жалеть платья, когда тело под ним сильно, и руки воина способны держать верный клинок, защищая любимых и родичей. Да и кому важно платье, когда лик светел и ясен, а в глазах жив свет древ Амана.
- Здравствуй, Элу Серая Мантия, Здравствуй, Мелиан, владычица чар. Ныне, вызывая в свидетели Эру Илуватара, я, Турфин Келегорм, сын Феанора, прошу руки вашей дочери, прекрасной Лютиэн, ибо с единого взгляда поняли мы, что нет никого в Арде нам дороже друг друга. Простите, что ныне я без даров, однако из битвы мог я принести вам только обрубки орочьих туш, и дам положенные обычаем дары, едва вернусь к братьям своим.
И верно, кому важно иссеченное платье, когда слова текут ровным ручьем, как не каждый менестрель скажет, когда держится проситель с той уверенностью, будто не может быть иначе, не требует, не просит, но пророчит судьбу, ибо знает, что только так и должно быть.
- Ах ты, наглец.... - шепчет Элу, но слышит его только супруга, - Убийца.... - сжимает кулак, тянется к рукояти Аранрута... но накрываются пальцы мужа ладонью жены, глаза в глаза, я не могу убить его... почему... ну так пусть его убьет другой....
- Лучшие дары, говоришь ты, - Тингол смиряет свой голос, и полон он величия и спокойствия, негоже ему терять достоинство в крике, пред лицом этого наглеца, неколебим, и тебе этого не изменить, феаноринг, - так принеси мне камень отца твоего, Сильмарилл, и сможешь тогда взять в жены мою дочь, если она будет на то согласна.
Губы Келегорма кривит усмешка,
- Ты сказал, Владыка Дориата, что ж, придет час, и чело дочери твоей озарит звезда моего дома. То будет мой свадебный подарок. А сейчас мы уйдем. - Он подхватывает Лютиэн на руки, ему, могучему, она ровно соловьиное перышко. - Должен же мой брат сделать для неё венец к нашей свадьбе!
И идут они к выходу из чертогов Тысячи Пещер, и вослед за ними верный Хуан, скалясь, и становится ясно, что, кто подойдет со злом к двоим, избравшим друг друга, тот найдет покой в Чертогах Ожидания.
***
Химринг.
- Опасное дело ты замыслил, Брат, - качая медноволосой головой, говорит Маэдрос Феанарион, старший в роду, - но это твое решение и вижу я в нем руку судьбы. Мы не могли добыть Сильмариллы кровью и местью, но, возможно любовь поколеблет оковы Проклятия. Я дам тебе мое благословение брат. И войско, сколько тебе нужно... - но Келегорм прерывает его.
- Твое благословение, брат, будет мне важнее войска, ибо вижу, что не взять нам сейчас Ангбанд, даже если соберемся всеми тремя домами, да дадут нам подмогу синдар Митрим и Фалатрим, а с ними наугрим и эдайн. Нет, слишком силен ныне Моргот, и слишком потрепаны войска наши, да и я не имею права просить умирать моих воинов за то, что я должен добыть сам. Там, где не пройдет армия - пройдет один человек, и рассыпаться мне песком, если я этого не сделаю!
- Финдэкано, - он обращается к кузену, что ныне гостит в Игловерхой крепости, - когда ты был там... - он не заканчивает, нолфинг и так понимает о чем речь.
- Я попробую нарисовать карту, и, мой тебе совет, если ты точно решился на это - иди востоком, через Лотланн, в обход.
- Благодарю тебя!
- Говорят, - басовито вступает Канистир, - что железо Моргота не разбить обычным клинком, тогда я дам тебе, брат, клинок Наугрим, коли чисты и доблестны твои помыслы, камень и сталь разрубит он.
Мрачный протягивает Стремительному короткий меч, чья сталь темна, но гладка, как ночное озеро. Келегорм с поклоном и благоговейным выдохом принимает оружие и касается губами темного лезвия.
- Я хотел предложить тебе Ангрист, но вижу, Морьо меня опередил, - замечает Куруфинвэ, - однако, у меня для тебя все же кое-что есть. - Искусник ненадолго выходит из зала и возвращается с серебряным ларцом, который передает Келегорму.
- Латная рукавица? - удивляется Турко, изучая содержимое ларца, - Я не хожу, что б ты сжег руки как Моргот, когда, наконец, добудешь Звезду. Это должно тебе помочь.
- Ты как всегда смотришь на несколько ходов вперед, брат! - Тьелкормо примеряет рукавицу, разумеется, она подходит идеально.
- За мной еще венец для твоей невесты. Постараюсь закончить к сроку.
- А это тебе на удачу, брат, - грустно улыбается Амбарусса, снимая с шеи шнурок, на котором висит позолоченный наконечник стрелы. - Мне с ним всегда везло на охоте. Будешь бить без промаха, и оружие не подведет.
- А с этим - глаз, - ухмыляется Амбарто, выплетая из волос соколиное перо с самоцветными бусинами, - не будет водить по дорогам, и чары не застят глаз.
- Тебе дали благословение, дорогу, силу, защиту, удачу и оберег от чар, - задумчиво сказал Макалаурэ, расчехляя походную арфу, - а я, пожалуй, дам тебе одну хитрость. Это песня чар, достаточно простая, но надежная, она способна усыпить, отвести глаза, спрятать под покровом... Запоминай.
Наутро, Тьелкормо покинул Химринг на самом быстром коне из конюшен Майтимо, рядом бежал верный Хуан, а на губах нолдо горел прощальный поцелуй Лютиэн.
***
Тангородрим.
Он давно отпустил коня, тот сослужил свою службу, доставив феаноринга до границы так быстро, что ни свои, ни чужие не успели его заметить. И вот - горы Моринготто. Келегорм послушал совета Фингона и пошел в обход, дорога была тяжелее, но черных дозоров заметно меньше, и от тех исправно укрывала песня Макалаурэ, но не раз и не два приходилось стрелять патрули орков, и тогда нагревался золотой наконечник на шнурке, обжигая грудь, и не ведали стрелы промаха. И защитил талисман-перо от чар, показав ловушки и проведя безопасным путем, развеяв иллюзию.
В этот день взору Келегорма открылась башня, она была достаточно далеко от самого тела Ангбанда, и охотник заинтересовался, что там. Возможно, тут он найдет что-то, что поможет ему перед лицом Моргота. Ведь перед отъездом Лютиэн сказала ему - я бы пошла с тобой, но только ты сам сможешь добиться успеха в полной мере, ищи то, что поможет тебе, когда встретишь Моргота. Ты умен и потому, догадаешься, что нужно делать, а еще, найдешь помощь, даже там.
Дверь башни оказалась заперта, но клинок подгорного народа разрезал черное железо, впуская Охотника внутрь. Его встретила винтовая лестница, паутины, а так же запах мышей и кошки. Все нижние этажи наполнял мерзкий, пронзительный писк, шебуршение мышей, крысиный топот, то тут, то там мелькали жирные и длинные розовые хвосты. Но стоило Хуану рыкнуть на них, грызуны пропадали в своих норах. Но чем выше, тем сильнее чувствовалось присутствие кошки, а потом он услышал голос.
- Проклятые грызуны, что б Вас всех рррразоррррвало, не перрреловить васссссш, не потравить, а прогонишшшшь, стоит выйти за порог, возвращаются. А ведь у меня еще и дела есть. Свои. Служшшшба... владыка гневается... и Гортхаур орррет, солдафон проклятый, ух... надоел, мочи нет, крыса переросток... Пошла вон! ШшшшшшШ! Разорву....
Келегорм притаился у двери и увидел, что жаловался на мышей большущий, размером с пол Хуана пушистый черный кот с серебряной цепью на шее. И он разговаривал, да так, что Охотник его понимал.
- Ох, да нашелся бы хоть кто-нибудь, кто извел бы эту напасть... А я бы в долгу не остался. Невозможшшшшно рррработать!
- Ты сказал! - Келегорм вошел в комнату. Кот резко повернулся и стал изучать нолдо огромными зелеными глазищами. - Я избавлю тебя от грызунов, но и ты поможешь мне.
- А чего ты хочешь?
- Что бы Моргот и его охрана ненадолго заснули.
Келегорм ожидал, что сейчас сюда набегут орки, схватят его и потащат к Врагу, но огромный кот, похоже, задумался.
- За охрану его Темнейшества отвечает этот железный облом Гортхауррррр, то-то ему несладко придетсяяррр, я помогу тебе незнакомец, даю слово, если ты избавишшшшь меня от грызунов, то Моргот и его охрррана заснут, когда тебе это будет нужшшшно. Я Тэвильдо, обещаю тебе.
- Я Хесил*, обещаю тебе. - И Келегорму показалось, что кот ухмыльнулся в ответ, прекрасно его поняв.
И Турко принялся за работу, сооружал мышеловки, сыпал сонную траву, стрелял, ловил, а когда все грызуны были переловлены и сложены в мешок, и все гнезда найдены и убраны, нолдо разложил везде траву, чей дух отпугивает мышей и крыс верно и надолго, и рассказал об этом Тэвильдо. Кот был доволен и дал Келегорму свиток.
- Ты ведь знаешшшшь песню мяорррока? - знаешшшь. Иначе не дошшшел бы сюда, так вот прррежде, чеммрр идти в зал Мелькоррра, набрррось на себя морок и предстань перед ним под покровомр Лютиэн, и спой то, что в свитке, и он заснет и все, кто рядом, тоже. Но будь осторожен, прежде чем входить в зал, сними сапоги, ибо, когда ты прекратишь петь, любой резкий звук может нарушить чаррры. Возвррращайся восточным ходом.
Все. Ступай и забудь, что когда-то был здесь. И я забуду.
***
Ангбанд.
- Странно видеть дочь Мелиан и Тингола в моей обители, - громыхал голос Моргота под сводами железной крепи, - но я неизмеримо рад, ибо редко заносит ко мне такую красоту. Так зачем ты здесь, дева.
- Позволь спеть тебе, Черный Властелин. - Моргот благосклонно склонил голову, и потекла песнь сонных чар. Песнь Морока заставляла собственный баритон Келегорма казаться окружающим нежным девичьим голосом, и охотник то и дело вздрагивал от странности, ловя себя на этом звучании. Но он уже почти у цели. Вот они - камни отца. Только руку протяни, Турко нащупал на поясе клинок Карнистира, с легким шорохом тот вышел из ножен, не потревожив плетения чар, Охотник осторожно сделал шаг к Черному Трону, на котором развалился Моргот, склоняя голову к плечу. Чуть ближе, вот он уже и может дотянуться до крайнего камня, темное гладкое лезвие раскрывает железные скрепы, и рука в латной перчатке ловит сорвавшийся камень-звезду. Манят остальные, но вспыхивает золотой наконечник стрелы, обжигая грудь, предупреждая. И Стремительный отступает на шаг и видит, что еще одно касание и железный венец рухнет на каменный пол. Надо уходить. На восток. Охотник был настолько тих и осторожен, что вышел, не потревожив ни одной дремавшей твари, и добрался до выхода, где его ждал Хуан с сапогами, кольчугой и остальным оружием, железная дверь закрылась за его спиной. Когда Турко закончил облачаться и перестегивал пояс с ножнами, раздался грохот, который, казалось, сотряс до самого основания горы. Это железный венец рухнул на пол тронного зала Ангбанда.
Путь домой всегда легче и быстрее пути в лапы смерти, даже если удалось не попасть к ней в пасть и если дорога обратно к жизни идет в крутой подъем.
Братья и невеста ждали его. И чело Дивноокой венчал чудесный венец, будто сотканный из капель росы, нанизанных на серебряный волос. Звезда Феанора вплелась в эту россыпь, будто только там и могла быть.
- настоящее украшение Дома Феанора, - с некоторым самодовольством говорил Атаринкэ, поглядывая на Лютиэн в звездном венце, и на щеках девы расцветал нежный румянец.
Свадебный пир удался на славу, и хоть горька была вражда между Тинголом и сынами феанора, но видя счастье в глазах дочери, благословил он молодожен, и скрепил союз рукопожатием с Маэдросом Высоким и Фингоном Отважным. И пели на той свадьбе Гонфин Маглор Златокователь и Финрод Фелагунд из Нарготронда, и Даэрон Песнопевец из Дориата.
*hecil - кв. бродяга. Автор позволяет себе провести аналогию со скандинавским "гест", когда пришелец не желал называть своего имени и назывался просто "гость".
читать дальше
"отбились"... Это была главная мысль, что давала ему сил идти вперед. Было куда возвращаться. Во главе небольшого отряда отчаянных бойцов - по сути смертников - он перекрыл перевал, отбивая атаки орков, давая возможность беженцам и обозу, который и был целью морготовых тварей, уйти и достичь защиты основных сил.
- Отбились, Хуан, - слабая улыбка вызвала боль, один из этих исчадий тьмы сумел садануть его по лицу ятаганом, но Келегорм не расстраивался, во-первых, шрамы украшают воина, Ха-Ха, а во вторых все равно заживет к концу оборота Странницы. Он потрепал своего верного товарища по густой шерсти и пошел дальше. К слову сказать, дорога уже начинала тревожить, то, что третий сын Феанора видел вокруг, оказывалось совсем не тем, что он ожидал увидеть, но в какой-то момент Хуан так на него посмотрел, будто знал что-то такое, о чем не догадывался сам, изрядно подраненный Келегорм. В общем, Туркафинвэ предоставил своему верному товарищу самому выбирать путь, раз уж тот имел на этот счет некие соображения.
Впереди замерцал серебром ручей, и Келегорм подумал, что это прекрасная возможность смыть с себя засохшую кровь, и свою и орочью и попытаться хоть как-то отполоскать одежду, изрядная часть которой пошла на перевязки. Место казалось уединенным и спокойным, нолдо прислушался к своим ощущениям, но ничего тревожного не уловил, этот уголок чувствовался поразительно мирным и нетронутым рукой Моринготто.
Обнадеживало, что, несмотря на совершенно варварскую обработку в условиях боя и последующего отступления, раны подживали хорошо, да и сам Охотник был достаточно хорошим бойцом, что бы не дать оркам ранить себя глубоко в той схватке. Углубившись в свои мысли о том, что предстоит сделать по возвращении, Тьелкормо не заметил, что они с Хуаном оказались на поляне не одни, вернее заметил, но не сразу, резко развернулся, почувствовав внимательный взгляд на своей спине, нашел глаза, и его дыхание прервалось, а сердце пропустило несколько ударов. Однако, то было единственное промедление, ибо, не зря назвала его мать Стремительным, одним слитным движением поднялся он с земли, и, будто не касаясь травы шагами, в один миг оказался рядом с дивноокой.
- Кто ты, чудо, сплетенное из сумерек и серебра? - прошептал Нолдо, уже понимая, что сердце его разделилось. В первый миг дева хотела было убежать, пораженная его решительностью, но через удар сердца сама утонула в глазах, что впитывали в себя все краски живого мира.
***
- Я хочу, что бы стала ты моей, навеки, - тихо шептал нолдо, прижимая к груди ладонь своей дивноокой, - и ни война, ни вражда, ни орды Моргота не помешают нам.
- Я бы тоже того хотела, - тонкие пальчики перебирали его выгоревшую на солнце гриву, - ну так что нам мешает, идем к моим отцу и матери.
- Идем, - решительно кивнул нолдо, поднимаясь с травы.
***
Роскошны чертоги Менегрота, чисты воды его и искусна резьба на стенах, самоцветы сияют огнями, ловя блики многих свечей, и гобелены, кажутся живыми, будто движутся на них картины былого и фантазии грез. Но не смутить их роскоши сына Феанора, что видел чертоги Аулэ, кто жил в королевских чертогах Тириона и среди аскетичного величия Форменос, но в итоге предпочел травы и дерево Химлада. И не смущала его своя изрезанная в битве одежда, что жалеть платья, когда тело под ним сильно, и руки воина способны держать верный клинок, защищая любимых и родичей. Да и кому важно платье, когда лик светел и ясен, а в глазах жив свет древ Амана.
- Здравствуй, Элу Серая Мантия, Здравствуй, Мелиан, владычица чар. Ныне, вызывая в свидетели Эру Илуватара, я, Турфин Келегорм, сын Феанора, прошу руки вашей дочери, прекрасной Лютиэн, ибо с единого взгляда поняли мы, что нет никого в Арде нам дороже друг друга. Простите, что ныне я без даров, однако из битвы мог я принести вам только обрубки орочьих туш, и дам положенные обычаем дары, едва вернусь к братьям своим.
И верно, кому важно иссеченное платье, когда слова текут ровным ручьем, как не каждый менестрель скажет, когда держится проситель с той уверенностью, будто не может быть иначе, не требует, не просит, но пророчит судьбу, ибо знает, что только так и должно быть.
- Ах ты, наглец.... - шепчет Элу, но слышит его только супруга, - Убийца.... - сжимает кулак, тянется к рукояти Аранрута... но накрываются пальцы мужа ладонью жены, глаза в глаза, я не могу убить его... почему... ну так пусть его убьет другой....
- Лучшие дары, говоришь ты, - Тингол смиряет свой голос, и полон он величия и спокойствия, негоже ему терять достоинство в крике, пред лицом этого наглеца, неколебим, и тебе этого не изменить, феаноринг, - так принеси мне камень отца твоего, Сильмарилл, и сможешь тогда взять в жены мою дочь, если она будет на то согласна.
Губы Келегорма кривит усмешка,
- Ты сказал, Владыка Дориата, что ж, придет час, и чело дочери твоей озарит звезда моего дома. То будет мой свадебный подарок. А сейчас мы уйдем. - Он подхватывает Лютиэн на руки, ему, могучему, она ровно соловьиное перышко. - Должен же мой брат сделать для неё венец к нашей свадьбе!
И идут они к выходу из чертогов Тысячи Пещер, и вослед за ними верный Хуан, скалясь, и становится ясно, что, кто подойдет со злом к двоим, избравшим друг друга, тот найдет покой в Чертогах Ожидания.
***
Химринг.
- Опасное дело ты замыслил, Брат, - качая медноволосой головой, говорит Маэдрос Феанарион, старший в роду, - но это твое решение и вижу я в нем руку судьбы. Мы не могли добыть Сильмариллы кровью и местью, но, возможно любовь поколеблет оковы Проклятия. Я дам тебе мое благословение брат. И войско, сколько тебе нужно... - но Келегорм прерывает его.
- Твое благословение, брат, будет мне важнее войска, ибо вижу, что не взять нам сейчас Ангбанд, даже если соберемся всеми тремя домами, да дадут нам подмогу синдар Митрим и Фалатрим, а с ними наугрим и эдайн. Нет, слишком силен ныне Моргот, и слишком потрепаны войска наши, да и я не имею права просить умирать моих воинов за то, что я должен добыть сам. Там, где не пройдет армия - пройдет один человек, и рассыпаться мне песком, если я этого не сделаю!
- Финдэкано, - он обращается к кузену, что ныне гостит в Игловерхой крепости, - когда ты был там... - он не заканчивает, нолфинг и так понимает о чем речь.
- Я попробую нарисовать карту, и, мой тебе совет, если ты точно решился на это - иди востоком, через Лотланн, в обход.
- Благодарю тебя!
- Говорят, - басовито вступает Канистир, - что железо Моргота не разбить обычным клинком, тогда я дам тебе, брат, клинок Наугрим, коли чисты и доблестны твои помыслы, камень и сталь разрубит он.
Мрачный протягивает Стремительному короткий меч, чья сталь темна, но гладка, как ночное озеро. Келегорм с поклоном и благоговейным выдохом принимает оружие и касается губами темного лезвия.
- Я хотел предложить тебе Ангрист, но вижу, Морьо меня опередил, - замечает Куруфинвэ, - однако, у меня для тебя все же кое-что есть. - Искусник ненадолго выходит из зала и возвращается с серебряным ларцом, который передает Келегорму.
- Латная рукавица? - удивляется Турко, изучая содержимое ларца, - Я не хожу, что б ты сжег руки как Моргот, когда, наконец, добудешь Звезду. Это должно тебе помочь.
- Ты как всегда смотришь на несколько ходов вперед, брат! - Тьелкормо примеряет рукавицу, разумеется, она подходит идеально.
- За мной еще венец для твоей невесты. Постараюсь закончить к сроку.
- А это тебе на удачу, брат, - грустно улыбается Амбарусса, снимая с шеи шнурок, на котором висит позолоченный наконечник стрелы. - Мне с ним всегда везло на охоте. Будешь бить без промаха, и оружие не подведет.
- А с этим - глаз, - ухмыляется Амбарто, выплетая из волос соколиное перо с самоцветными бусинами, - не будет водить по дорогам, и чары не застят глаз.
- Тебе дали благословение, дорогу, силу, защиту, удачу и оберег от чар, - задумчиво сказал Макалаурэ, расчехляя походную арфу, - а я, пожалуй, дам тебе одну хитрость. Это песня чар, достаточно простая, но надежная, она способна усыпить, отвести глаза, спрятать под покровом... Запоминай.
Наутро, Тьелкормо покинул Химринг на самом быстром коне из конюшен Майтимо, рядом бежал верный Хуан, а на губах нолдо горел прощальный поцелуй Лютиэн.
***
Тангородрим.
Он давно отпустил коня, тот сослужил свою службу, доставив феаноринга до границы так быстро, что ни свои, ни чужие не успели его заметить. И вот - горы Моринготто. Келегорм послушал совета Фингона и пошел в обход, дорога была тяжелее, но черных дозоров заметно меньше, и от тех исправно укрывала песня Макалаурэ, но не раз и не два приходилось стрелять патрули орков, и тогда нагревался золотой наконечник на шнурке, обжигая грудь, и не ведали стрелы промаха. И защитил талисман-перо от чар, показав ловушки и проведя безопасным путем, развеяв иллюзию.
В этот день взору Келегорма открылась башня, она была достаточно далеко от самого тела Ангбанда, и охотник заинтересовался, что там. Возможно, тут он найдет что-то, что поможет ему перед лицом Моргота. Ведь перед отъездом Лютиэн сказала ему - я бы пошла с тобой, но только ты сам сможешь добиться успеха в полной мере, ищи то, что поможет тебе, когда встретишь Моргота. Ты умен и потому, догадаешься, что нужно делать, а еще, найдешь помощь, даже там.
Дверь башни оказалась заперта, но клинок подгорного народа разрезал черное железо, впуская Охотника внутрь. Его встретила винтовая лестница, паутины, а так же запах мышей и кошки. Все нижние этажи наполнял мерзкий, пронзительный писк, шебуршение мышей, крысиный топот, то тут, то там мелькали жирные и длинные розовые хвосты. Но стоило Хуану рыкнуть на них, грызуны пропадали в своих норах. Но чем выше, тем сильнее чувствовалось присутствие кошки, а потом он услышал голос.
- Проклятые грызуны, что б Вас всех рррразоррррвало, не перрреловить васссссш, не потравить, а прогонишшшшь, стоит выйти за порог, возвращаются. А ведь у меня еще и дела есть. Свои. Служшшшба... владыка гневается... и Гортхаур орррет, солдафон проклятый, ух... надоел, мочи нет, крыса переросток... Пошла вон! ШшшшшшШ! Разорву....
Келегорм притаился у двери и увидел, что жаловался на мышей большущий, размером с пол Хуана пушистый черный кот с серебряной цепью на шее. И он разговаривал, да так, что Охотник его понимал.
- Ох, да нашелся бы хоть кто-нибудь, кто извел бы эту напасть... А я бы в долгу не остался. Невозможшшшшно рррработать!
- Ты сказал! - Келегорм вошел в комнату. Кот резко повернулся и стал изучать нолдо огромными зелеными глазищами. - Я избавлю тебя от грызунов, но и ты поможешь мне.
- А чего ты хочешь?
- Что бы Моргот и его охрана ненадолго заснули.
Келегорм ожидал, что сейчас сюда набегут орки, схватят его и потащат к Врагу, но огромный кот, похоже, задумался.
- За охрану его Темнейшества отвечает этот железный облом Гортхауррррр, то-то ему несладко придетсяяррр, я помогу тебе незнакомец, даю слово, если ты избавишшшшь меня от грызунов, то Моргот и его охрррана заснут, когда тебе это будет нужшшшно. Я Тэвильдо, обещаю тебе.
- Я Хесил*, обещаю тебе. - И Келегорму показалось, что кот ухмыльнулся в ответ, прекрасно его поняв.
И Турко принялся за работу, сооружал мышеловки, сыпал сонную траву, стрелял, ловил, а когда все грызуны были переловлены и сложены в мешок, и все гнезда найдены и убраны, нолдо разложил везде траву, чей дух отпугивает мышей и крыс верно и надолго, и рассказал об этом Тэвильдо. Кот был доволен и дал Келегорму свиток.
- Ты ведь знаешшшшь песню мяорррока? - знаешшшь. Иначе не дошшшел бы сюда, так вот прррежде, чеммрр идти в зал Мелькоррра, набрррось на себя морок и предстань перед ним под покровомр Лютиэн, и спой то, что в свитке, и он заснет и все, кто рядом, тоже. Но будь осторожен, прежде чем входить в зал, сними сапоги, ибо, когда ты прекратишь петь, любой резкий звук может нарушить чаррры. Возвррращайся восточным ходом.
Все. Ступай и забудь, что когда-то был здесь. И я забуду.
***
Ангбанд.
- Странно видеть дочь Мелиан и Тингола в моей обители, - громыхал голос Моргота под сводами железной крепи, - но я неизмеримо рад, ибо редко заносит ко мне такую красоту. Так зачем ты здесь, дева.
- Позволь спеть тебе, Черный Властелин. - Моргот благосклонно склонил голову, и потекла песнь сонных чар. Песнь Морока заставляла собственный баритон Келегорма казаться окружающим нежным девичьим голосом, и охотник то и дело вздрагивал от странности, ловя себя на этом звучании. Но он уже почти у цели. Вот они - камни отца. Только руку протяни, Турко нащупал на поясе клинок Карнистира, с легким шорохом тот вышел из ножен, не потревожив плетения чар, Охотник осторожно сделал шаг к Черному Трону, на котором развалился Моргот, склоняя голову к плечу. Чуть ближе, вот он уже и может дотянуться до крайнего камня, темное гладкое лезвие раскрывает железные скрепы, и рука в латной перчатке ловит сорвавшийся камень-звезду. Манят остальные, но вспыхивает золотой наконечник стрелы, обжигая грудь, предупреждая. И Стремительный отступает на шаг и видит, что еще одно касание и железный венец рухнет на каменный пол. Надо уходить. На восток. Охотник был настолько тих и осторожен, что вышел, не потревожив ни одной дремавшей твари, и добрался до выхода, где его ждал Хуан с сапогами, кольчугой и остальным оружием, железная дверь закрылась за его спиной. Когда Турко закончил облачаться и перестегивал пояс с ножнами, раздался грохот, который, казалось, сотряс до самого основания горы. Это железный венец рухнул на пол тронного зала Ангбанда.
Путь домой всегда легче и быстрее пути в лапы смерти, даже если удалось не попасть к ней в пасть и если дорога обратно к жизни идет в крутой подъем.
Братья и невеста ждали его. И чело Дивноокой венчал чудесный венец, будто сотканный из капель росы, нанизанных на серебряный волос. Звезда Феанора вплелась в эту россыпь, будто только там и могла быть.
- настоящее украшение Дома Феанора, - с некоторым самодовольством говорил Атаринкэ, поглядывая на Лютиэн в звездном венце, и на щеках девы расцветал нежный румянец.
Свадебный пир удался на славу, и хоть горька была вражда между Тинголом и сынами феанора, но видя счастье в глазах дочери, благословил он молодожен, и скрепил союз рукопожатием с Маэдросом Высоким и Фингоном Отважным. И пели на той свадьбе Гонфин Маглор Златокователь и Финрод Фелагунд из Нарготронда, и Даэрон Песнопевец из Дориата.
*hecil - кв. бродяга. Автор позволяет себе провести аналогию со скандинавским "гест", когда пришелец не желал называть своего имени и назывался просто "гость".
@темы: Арда, тексты, трава перводомская, нолдор
